От неустройства и досад
Он выходил в осенний сад
Для совершенья моциона,
Где кроны пели исступленно
И собирался снегопад.
Я, впрочем, не был в том саду
И точно ведать не могу,
Как ветры веяли морские
В том достопамятном году.
Есть документы, дневники,
Но верным фактам вопреки
Есть данные кое-какие.
А эти данные гласят
(И в них загадка для потомства),
Что более ста лет назад
В одной заимке возле Томска
Жил некий старец непростой,
Феодором он прозывался.
Лев Николаевич Толстой
Весьма им интересовался.
О старце шел в народе слух,
Что, не в пример земным владыкам,
Царь Александр покинул вдруг
Дворец и власть, семейный круг
И поселился в месте диком.
Мне жаль всегда таких легенд!
В них запечатлено движенье
Народного воображенья.
Увы! всему опроверженье -
Один престранный документ,
Оставшийся по смерти старца:
Так называемая "тайна" -
Листы бумаги в виде лент,
На них цифирь, и может статься,
Расставленная не случайно.
Один знакомый программист
Искал загадку той цифири
И сообщил: "Понятен смысл
Ее, как дважды два - четыре.
Слова - "а крыют струфиан" -
Являются ключом разгадки".
И излагал - в каком порядке
И как случилось, что царя
С отшельником сошлись дороги...
Барон Иван Иваныч Дибич4
Глядел из кабинета в сад,
Стараясь в сумраке увидеть,
Идет ли к дому Александр.
А государь замедлил шаг,
Увидев в небе звездный знак.
Кузьмин шел прямо на него,
Готовый сразу падать ниц.
Прошу запомнить: таково
Расположенье было лиц -
Гвардеец, Дибич, государь
И Федор, обыватель местный, -
Когда послышался удар
И вдруг разлился свет небесный.
Был непонятен и внезапен
Зеленоватый свет. Его,
Биясь как сердце, источало
Неведомое существо,
Или, скорее, вещество,
Которое в тот миг упало
С негромким звуком, вроде "пах!",
Напоминавшее колпак
Или, точнее, полушарье,
Чуть сплюснутое по бокам,
Производившее шуршанье,
Подобно легким сквознякам...
Оно держалось на лучах,
Как бы на тысяче ресничин.
В нем свет то вспыхивал, то чах,
И звук, напоминавший "пах!",
Был страшноват и непривычен.
И в том полупрозрачном теле
Уродцы странные сидели.
Как мог потом поклясться Федор,
На головах у тех уродов
Торчали небольшие рожки.
Пока же, как это постичь
Не зная, завопил Кузьмич
И рухнул посреди дорожки.
Он видел в сорока шагах,
Как это чудо, разгораясь,
Вдруг поднялось на двух ногах
И встало, словно птица страус.
И тут уж Федор пал в туман,
Шепча: "Крылатый струфиан..."
В окно все это видел Дибич,
Но не успел из дому выбечь.
А выбежав, увидел - пуст
И дик был сад. И пал без чувств...
Очнулся. На часах гвардейца
Хватил удар. И он был мертв.
Неподалеку был простерт
Свидетель чуда иль злодейства,
А может быть, и сам злодей.
А больше не было людей.
И понял Дибич, сад обшаря,
Что не хватало государя.
Неужто братец Николай,
Который хуже Константина...
А Миша груб и шалопай...
Какая грустная картина!.. -
Темнел от мыслей царский лик
И делался melancolique.
- Уход от власти - страшный шаг.
В России трудны перемены...
И небывалые измены
Сужают душный свой кушак...
Одиннадцатого числа
Царь принял тайного посла.
То прибыл унтер-офицер
Шервуд2, ему открывший цель
И деятельность тайных обществ.
- О да! Уже не только ропщут! -
Он шел, вдыхая горький яд
И дух осеннего убранства.
- Цвет гвардии и цвет дворянства!
А знают ли, чего хотят?..
Но я им, впрочем, не судья...
У нас цари, цареубийцы
Не знают меж собой границы
И мрут от одного питья...
Ужасно за своим плечом
Все время чуять тень злодея...
Быть жертвою иль палачом... -
Он обернулся, холодея.
Смеркалось. Облачно, туманно
Над Таганрогом. И тогда
Подумал император: "Странно,
Что в небе светится звезда..."
......................4
"Звезда! А может, божий знак?"
На небо глянув, думал Федор
Кузьмин. Он пробрался обходом
К ограде царского жилья.
И вслушивался в полумрак.
Он родом был донской казак.
На Бонапарта шел походом.
Потом торговлей в Таганроге
Он пробавлялся год за годом
И вдруг затосковал о Боге
И перестал курить табак.
Торговлю бросил. Слобожанам
Внушал Кузьмин невольный страх.
Он жил в домишке деревянном
Близ моря на семи ветрах.
Уж не бесовское ли дело
Творилось в доме Кузьмина,
Где часто за полночь горела
В окошке тусклая свеча!
Кузьмин писал. А что писал
И для чего - никто не знал.
А он, под вечный хруст прибоя,
Склонясь над стопкою бумаг,
Который год писал: "Благое
Намеренье об исправленье
Империи Российской". Так
Именовалось сочиненье,
Которое, как откровенье,
Писал задумчивый казак.
И для того стоял сейчас
Близ императорского дома,
Где было все ему знакомо -
Любой проход и каждый лаз -
Феодор неприметной тенью,
Чтоб государю в ноги пасть,
Дабы осуществила власть
"Намеренье об исправленье".
......................5
Поскольку не был сей трактат
Вручен (читайте нашу повесть),
Мы суть его изложим, то есть
Представим несколько цитат.
"На нас, как ядовитый чад,
Европа насылает ересь.
И на Руси не станет через
Сто лет следа от наших чад.
Не будет девы с коромыслом,
Не будет молодца с сохой.
Восторжествует дух сухой,
Несовместимый с русским смыслом
И эта духа сухота
Убьет все промыслы, ремесла;
Во всей России не найдется
Ни колеса, ни хомута.
Дабы России не остаться
Без колеса и хомута,
Необходимо наше царство
В глухие увести места -
В Сибирь, на Север, на Восток,
Оставив за Москвой заслоны,
Как некогда увел пророк
Народ в предел незаселенный".
И, завершив исход Синайский,
Во все концы пресечь пути.
А супротив стены китайской -
Превыше оной возвести.
"Необходимы также меры
Для возвращенья старой веры,
В никонианстве есть порок,
И суть его - замах вселенский.
Руси сибирской, деревенской
Пойти сие не может впрок".
В провинции любых времен
Есть свой уездный Сен-Симон3.
Кузьмин был этого закала.
И потому он излагал
С таким упорством идеал
Российского провинциала.
И вот настал высокий час
Вручения царю прожекта.
Кузьмин вздохнул и, помолясь,
Просунул тело в узкий лаз.
Елизавете Алексевне
Последовало донесенье,
Там слез был целый океан.
Потом с фельдъегерем в столицу
Послали экстренный доклад
О том, что августейший брат
Изволил как бы... испариться,
И Николай, великий князь,
Смут или слухов убоясь,
Велел словами манифеста
Оповестить, что царь усоп.
Гвардейца положили в гроб
На императорское место.
......................8
А что Кузьмин? Куда девался
Истории свидетель той,
Которым интересовался
Лев Николаевич Толстой?
Лет на десять забыт в тюрьме,
Он в полном здравье и уме
Был выпущен и плетью бит.
И вновь лет на десять забыт.
Потом возник уже в Сибири,
Жил на заимке у купца,
Храня секрет своей цифири.
И привлекать умел сердца.
Подозревали в нем царя,
Что бросил царские чертоги.
......................9
Дул сильный ветер в Таганроге,
Обычный в пору ноября.
Он через степи и леса
Летел, как весть, летел на север
Через Москву. И снег он сеял.
И тут декабрь уж начался.
А ветер вдоль Невы-реки
По гладким льдам свистал сурово.
Подбадривали Трубецкого
Лейб-гвардии бунтовщики.
Попыхивал морозец хватский,
Морскую трубочку куря.
Попахивало на Сенатской
Четырнадцатым декабря.
......................10
А неопознанный предмет
Летел себе среди комет.
.............................................19 г.
Давид Самойлов
1)ОЛЬДЕРОГГЕ Дмитрий Алексеевич (1903-87), российский ученый-африканист, член-корреспондент АН СССР (1960). Труды по этнографии, истории, языкам и культуре народов Африки. 2)ШЕРВУД Иван Васильевич (1798-1867) Выписка из "Алфавита" Боровкова: "Унтер-офицер 3-го гусарского полка. В письме на высочайшее имя, полученном в июне 1825-го года, он объявил, что имеет открыть важную тайну. Будучи, по высочайшему повелению и по распоряжению графа Аракчеева от 25-го июня, привезен сюда в конце июля, он показал, что случайно узнал, что в некоторых полках 1-й и 2-й армии существует секретное общество, которое постепенно увеличивается и имеет особенные связи в 4-м резервном кавалерийском корпусе, и что он уверен, что Нежинского конно-егерского полка прапорщик Вадковский есть один из главнейших членов, и наконец,... он надеется быть введен в оное и открытьтайны и членов его. ...Приехав 19-го сентября к сему последнему в полночь и разбудив его, сказал, что выпросил себе отпуск единственно для того, чтобы действовать в пользу общества. Вадковский, вскочив с постели, обнимал его и спросил, сколько он имеет членов? - 2-х генералов и 47 штаб- и обер-офицеров, отвечал Шервуд... Обрадованный Вадковский говорил, что их дела идут хорошо и что одним из труднейших в предприятии их он почитает истребить вдруг августейшую царскую фамилию. После сих ужастных объяснений челорвеку, которого он прежде вовсе не знал, решился отправить самого Шервуда к Пестелю с известием..." "Николай вызвал его в Петербург; велел себе представить, пожаловал поручиком лейб-Драгунского полка, наградил значительною суммою денег и велел потомственно именоваться "Шервудом-верным". Но милости царя-деспота не могли изгладить гнусности Шервудова поступка; он сделался предметом всеобщего презрения, и его прозвали "Шервуд-скверный"."
из статьи "Три предателя". Листок, издаваемый кн. Петром Долгоруковым. Лондон, 1863. 6 июля. 3)СЕН-СИМОН (Saint-Simon) Клод Анри де Рувруа (1760-1825), граф, французский мыслитель, социалист-утопист. Движущими силами исторического развития считал прогресс научных знаний, морали и религии. 4)ДИБИЧ-ЗАБАЛКАНСКИЙ Иван Иванович (1785-1831), российский генерал-фельдмаршал (1829), граф (1827), почетный член Петербургской Академии Наук (1826). В 1813-14 генерал-квартирмейстер русско-прусских войск, с 1823 начальник Главного штаба. Главнокомандующий в русско-турецкую войну (в 1829) и при подавлении Польского восстания 1830-31.
